На вопросы редакции NEWSru.co.il отвечает доктор Бенедетта Берти из Института изучения вопросов национальной безопасности (INSS).

Берти специализируется на политической интеграции вооруженных группировок на Ближнем Востоке, преподает в Тель-авивском университете и на данный момент считается одним из ведущих израильских специалистов по вооруженному конфликту в Сирии.

Принято считать, что в гражданской войне в Сирии участвуют две стороны, и что конфликт основан в основном на этническо-религиозном противостоянии. Так ли это?

Начнем с того, что ситуация в Сирии очень запутана. На первый взгляд конфликт действительно секторальный. Большинство лидеров оппозиции относятся к суннитам, тогда как за режим Асада борются в основном алавиты. Однако важно понимать, как и почему конфликт приобрел секторальный характер. В марте 2011 года, когда начались протесты, требования оппозиции не были секторальными. Люди вышли на улицы с призывом провести политические, экономические и социальные реформы для всего населения страны, а не только для суннитов. Однако вместе с развитием и ужесточением конфликта развивался и его этническо-религиозный характер, который можно в принципе назвать побочным продуктом ситуации и результатом политических манипуляций.

Первым секторальные различия в стране использовал Асад. Он всегда позиционировал свой режим как защитника этническо-религиозных меньшинств и заявлял, что, если к власти придет оппозиция суннитов, она будет ущемлять права представителей других течений. Этот классический принцип "разделяй и властвуй" довольно долго работал на режим Асада, но впоследствии к нему стала прибегать и оппозиция, как для консолидации сопротивления, так и в результате влияния внешних факторов – таких, как поддержка других государств в регионе. В процессе развития конфликта и вооружения иностранными государствами исламистских групп в оппозиции к социальным факторам сопротивления добавилась религиозная идеология.

Насколько монолитны противоборствующие силы? Существуют ли конфликты внутри этих двух групп?

Безусловно. Однако эта ситуация не симметрична. Если не считать многочисленных перебежчиков, силы Асада можно смело назвать сплоченными. Среди сторонников правящего режима практически нет серьезных разногласий, у них одна цель и единая стратегия.

На стороне оппозиции наблюдается совсем иная картина. В начале конфликта оппозиция состояла из двух блоков. Первый – светский и состоящий в основном из сирийцев – стремился решить конфликт посредством переговоров с режимом Асада. Второй блок был более смешанным, исламистским, и находился под влиянием внешних сил. Они придерживались иного подхода и утверждали, что конфликт решат не переговоры с действующим режимом, а только смена режима: "Давайте уберем Асада, а потом уже поговорим о мирных переговорах".

Переговоры были и до сих пор остаются самым главным источником разногласий между различными течениями в оппозиции. Со временем разногласия внутри оппозиции обострились. На сегодняшний день Национальная коалиция сирийских революционных и оппозиционных сил состоит из множества групп, которые не могут прийти к единому мнению ни по вопросам управления коалицией, ни по вопросам стратегии. Сегодня все они объединены желанием свергнуть правительство Асада. Но важно понимать, что светский блок и исламисты придерживаются полярных взглядов на то, какой должна выглядеть Сирия после окончания гражданской войны.

Вы упомянули о поддержке, которую оказывают оппозиции другие страны в регионе. В чем состоит эта поддержка и насколько важную роль играют в конфликте другие ближневосточные страны?

Внешние силы играют в гражданской войне в Сирии очень важную роль, и в какой-то мере конфликт можно даже назвать региональным. На стороне оппозиции мы видим государства Персидского залива, такие как Катар и Саудовская Аравия. Их цель довольно ясна. У них холодные отношения с Асадом, они считают его режим главным союзником Ирана, а Иран, по их мнению, оказывает негативное влияние на регион. Сирия без Асада будет означать более слабый Иран. Кроме того, они считают, что Сирия должна быть во власти суннитского большинства, однако этническая солидарность играет второстепенную роль по сравнению с политическими целями.

На второй стороне происходит то же самое. Иран и "Хизбалла" используют Сирию как инструмент в своих стратегических расчетах. Сирия – важный игрок в "Оси сопротивления", как называют Иран, "Хизбаллу" и Сирию. Асад укрепляет позиции Ирана в регионе, и Иран с "Хизбаллой" справедливо считают, что режим, который придет ему на смену, может быть не таким дружелюбным.

Из всего этого можно сделать вывод, что региональные силы, влияющие на конфликт, больше заинтересованы в победе своих союзников, чем в полюбовном разрешении конфликта. Два эти блока пытаются сдвинуть баланс сил в свою пользу, используя Сирию как региональное поле боя.

Можно сказать, что это относится и к международному сообществу и его воздействию на конфликт?

Это еще один фактор, который мешает разрешению конфликта. Международные силы, как и ближневосточные государства, играют здесь в антагонистическую игру. Я начну с России, поскольку она является, пожалуй, самым крупным игроком в этом конфликте. Россия поддерживает режим Асада по многим причинам – личные отношения, тесное стратегическое сотрудничество, начавшееся еще в советский период, экономическая выгода от поставок оружия. Однако самым главным является геополитический фактор – поддерживая Асада, Россия выдвигает себя на центральное место на ближневосточной политической арене, которое не занимала уже очень давно. Сегодня, если вы хотите иметь дело с Сирией, вы летите не в Вашингтон или в Пекин, вы летите уже в Москву. Этот статус крайне ценен для России.

Кроме этого, я недавно обсуждала ситуацию в Сирии с российским дипломатом, и он сказал: "Если нам придется выбирать между секулярным и религиозным авторитарным режимом, мы, безусловно, выберем секулярный. Мы предпочитаем генералов "Братьям-мусульманам". В России убеждены, что режим Асада несет Сирии гораздо большую стабильность, чем радикальная оппозиция с исламистами из "Аль-Каиды".

Один американский социолог сформулировал в середине XX века концепцию "самоисполняющегося пророчества". Это ложное представление о ситуации, вызывающее новое поведение, которое неизбежно превращает ложное предсказание в реальность. Анализ России ситуации в Сирии находится именно в категории "самоисполняющегося пророчества". В начале, оппозиция в Сирии была секулярной, однако, чем дольше длится конфликт, тем обе стороны становятся более радикальными, как и произошло с оппозицией в Сирии.

Такая сильная иностранная поддержка дает Асаду возможность тянуть время и снижает необходимость вступать в переговоры. Думаю, если бы за Асадом не стояла Россия или если бы он боялся интервенции, существовал бы потенциал для мирных переговоров. В данной ситуации он может спокойно продолжать войну, поскольку Россия защищает его от международного давления, накладывая вето на любые решения Совета безопасности ООН. Конечно, экономические и политические санкции не могут не влиять на положение Асада, однако пока его поддерживает Россия, его режиму не грозит полная изоляция.

С оппозицией дело обстоит иначе. США и Евросоюз признают Коалицию оппозиционных сил законным правительством и посылают противникам Асада оружие, однако не в той же мере, в какой Россия поддерживает Асада.

Почему?

В США идут на эту тему серьезные дебаты. Штаты исключают возможность военного вмешательства, особенно без поддержки ООН. Отношение к поставкам оружия тоже неоднозначно, поскольку в США знают, что исламисты в оппозиции набирают силу, а Штаты не хотят вооружать экстремистов.

США поддерживают оппозицию, потому что она настроена проамерикански?

Оппозицию нельзя назвать прозападной, и США не питают себя иллюзиями по этому поводу. Им достаточно того, что оппозиция настроена против Ирана.

Где оппозиция берет оружие и человеческие ресурсы?

Многие солдаты армии Асада дезертируют вместе с оружием. Оружие поставляют Катар, Саудовская Аравия и Кувейт. Турция, которая официально не помогает оппозиции, закрывает глаза на контрабанду оружия через свои границы. В войсках сопротивления воюют в основном сирийцы, среди которых большинство сунниты, однако есть и христиане, и курды. Кроме того в ряды оппозиционных войск вливается все больше и больше иностранных джихадистов, поскольку гражданская война представляет собой магнит для радикальной молодежи.

Радикализация привлекает иностранных экстремистов, а чем больше экстремистов в оппозиции, тем радикальнее она становится?

Именно так. Это порочный круг. Но это неизбежно при гражданской войне. Чем сильнее режим подавляет сопротивление, тем более насильственным оно становится, особенно на общественном уровне. Тем более, когда жертвами оказываются мирные жители, как в основном происходит в Сирии. Когда правительственные войска вырезают целые деревни женщин и детей, мирные жители вынуждены брать в руки оружие. Социальная структура современной Сирии практически разрушена.

Каков ваш прогноз по завершению конфликта? Кто придет к власти и что произойдет со страной? Может ли Сирия расколоться?

Само собой, точный прогноз дать невозможно. Есть несколько вариантов развития событий, которые кажутся мне маловероятными. Например, я считаю невозможным возвращение к статусу-кво. Асад уже не сможет выиграть войну и вернуться к управлению государством. Пролито слишком много крови, прошло слишком много времени, и он потерял большую долю влияния. Каковы тогда его варианты? Возможно, когда Асад поймет, что проиграл борьбу за Сирию, он станет бороться за сохранение власти среди алавитов. Традиционно алавиты занимали северные участки Сирии, и Асад может удалиться туда, предоставив оппозиции разбираться со своими преемниками. Это возможно, но мне этот сценарий кажется маловероятным. К тому же, это может произойти только де факто, мы не увидим создание нового государства. Страна не распадется формально, но ее регионы будут под контролем разных сил, как медленно происходит в Ираке.

Однако более вероятное развитий событий заключается в продолжении конфликта. Асад недостаточно силен, чтобы выиграть войну, но и недостаточно слаб, чтобы проиграть. Если ничего не изменится, гражданская война может продолжаться в Сирии еще очень долго. Изменить ситуацию может, к примеру, вооруженная интервенция, однако это маловероятно в обозримом будущем. Кроме того, если Россия перестанет поддерживать Асада, у его сторонников появится серьезный стимул для вступления в переговоры. Но самое главное, для окончания конфликта стороны должны найти политическое решение. Сирия очень сложная страна с множеством этнических меньшинств. Можно выиграть войну на поле боя, но для того, чтобы управлять страной, нужно согласие всех основных групп, нужны переговоры. Если они хотят прекратить войну и установить стабильность, им нужен политический процесс. Трагедия состоит в том, что на данный момент политическое решение невозможно. Нельзя ожидать, что оппозиция сядет за стол переговоров, пока у власти Асад, который остается символом войны и всего того, с чем они борются. Конечно, его уход не станет залогом прекращения войны, однако при нем разрешение конфликта невозможно в принципе.

На мой взгляд, не стоит опасаться прихода к власти "Аль-Каиды", поскольку они остаются для сирийцев чужаками. Конечно, к власти могут прийти другие, более умеренные исламисты, но нельзя забывать, что Сирия – это не Афганистан. Сирийское общество остается в массе своей секулярным. Однако надо помнить, что продолжительная гражданская война может сделать сирийцев гораздо более радикальными.

В какой момент стало понятно, что беспорядки переросли в масштабную гражданскую войну?

Процесс был очень долгим. Все начиналось с мирных демонстраций, потом отдельных акций возмездия против агрессии правительства. Со временем оппозиция становилась все более организованной и более вооруженной, а поведение властей – все более жестоким. Можно приблизительно сказать, что эскалация произошла год назад, летом 2012 года.

Как могут различные сценарии развития событий в Сирии повлиять на Израиль?

Гражданская война в Сирии представляет собой угрозу безопасности Израиля по множеству причин. Война в Сирии приводит к нестабильности в пограничных с Израилем государствах. Одно из них – Ливан, в котором из-за ситуации в Сирии сильно ухудшились отношения между шиитами и суннитами. Пока шииты и сунниты воюют в основном в Сирии, но и в Ливане между ними вспыхивают вооруженные конфликты. Кроме того, Ливан находится в политическом параличе. Противостояние практически лишило страну функционального правительства. Ситуация в Сирии негативно отражается и на Иордании, которая делает все, чтобы справиться с огромным наплывом беженцев, и с каждым днем решать эту проблему все труднее.

Чем дольше длится война в Сирии, тем больше шансов на то, что граница между Сирией и Израилем станет похожа на Синай. Для Израиля "Синай на Голанских высотах" крайне опасен. Чем больше в войне участвует радикально настроенных исламистов, тем выше вероятность того, что некоторые из них будут вовлечены в террористическую деятельность против Израиля.

Израиль хорошо умеет справляться с государствами, но двоевластие в Сирии лишает Израиль таких конвенциональных методов воздействия, как политика устрашения. Кроме того, Сирия обладает мощными запасами химического оружия. Отсутствие централизованной власти вызывает опасения по поводу того, в какие руки попадет это оружие.

Многие в Израиле опасаются прихода к власти в Сирии исламистов, но эта угроза не так серьезна, как кажется на первый взгляд. Приход к власти исламистов отнюдь не обязательно приведет к агрессии по отношению к Израилю. В Египте, например, еще совсем недавно у власти были исламисты, но они не хотели войны с Израилем. Еврейское государство вполне устроит еще один соседний исламистский режим при условии, что он не будет стремиться к вооруженным конфликтам. А такое стремление маловероятно в случае Сирии, истощенной гражданской войной.

Но не будет ли оппозиция, в случае прихода к власти, использовать тему "сионистского врага" для консолидации сил в стране?

Несомненно, будет, но только посредством пропаганды. Война в конечном итоге оставит обе стороны без военных возможностей. Они просто не смогут развязать новую войну. Пропаганда против Израиля может принести некоторую популярность, но ситуация в регионе давно изменилась. Асад может сколько угодно говорить своим противникам: "Я буду воевать с Израилем, прекратите на меня нападать", но это ни на что не повлияет. Асад не может надеяться, что нападки на Израиль заставят его противников забыть о сотне тысяч жертв и десятках разрушенных деревень. А воевать на два фронта Асад не сможет.

Как вы считаете, как будет дальше развиваться "арабская весна", и как она отразится на монархиях в регионе? Удержатся ли они?

"Арабская весна" коснулась монархий в регионе так же, как и других государств. В Марокко, Иордании, Кувейте, Бахрейне проходят волны протестов. Монарху Омана пришлось пойти на серьезные уступки, чтобы удержаться на троне. Но подданные этих монархий пытаются не изменить систему правления, а требуют реформ. И основным уроком "арабской весны" является то, что народ созрел для перемен, а правительствам, которые на них не пойдут, придется дорого за это расплачиваться.

Беседовала Алла Гаврилова