Эпизод с семидесятью пророками явно выделяется своей алогичностью и таинственностью. "16. И сказал Господь Моше: Собери Мне семьдесят мужей из старейшин Исраэля, о которых знаешь, что они старейшины народа и его смотрители, и возьми их к шатру собрания, и предстанут они там с тобою.17. И Я низойду, и буду говорить с тобой там, и возьму от духа, который на тебе, и возложу на них. И они будут нести с тобою бремя народа, и не будешь нести ты один. /.../23. И сказал Господь Моше: Рука ли Господня коротка! Теперь увидишь, сбудется тебе слово Мое или нет. 24. И вышел Моше, и говорил народу речи Господни. И собрал он семьдесят мужей из старейшин народа, и поставил их вокруг шатра. 25. И нисшел Господь в облаке, и говорил ему, и взял от духа, который на нем, и возложил на семьдесят мужей, старейшин. И было, когда почил на них дух, они стали пророчествовать, и никогда более.26. Но остались два мужа в стане, имя одному Эльдад, а имя другому Медад; и почил на них дух, а они из (числа) записанных, но не вышли к шатру. И стали они пророчествовать в стане. 27. И побежал отрок, и известил Моше, и сказал: Эльдад и Медад пророчествуют в стане.28. И отозвался Йеhошуа, сын Нуна, служитель Моше с юности своей, и сказал: Господин мой, Моше, заключи их! 29. И сказал ему Моше: Ревнуешь ли ты за меня? О, если бы весь народ Господа был пророками, чтобы возложил Господь дух Свой на них! 30. И возвратился Мошев стан, он и старейшины Исраэля. (Бемидбар, 11:16-17, 23-30)

Это, пожалуй, самая первая в еврейской истории попытка описать феномен, который мы склонны считать исключительно порождением Нового и Новейшего времени: диссидентство. Эльдад и Мейдад – типичные диссиденты. Они были избраны Моше по велению Господа, наряду с семьюдесятью другими, чтобы составить некую интеллектуальную элиту. Им было оказано самое высшее доверие, которого только может удостоиться смертный: они, в известном смысле, получили пророческий дар, аналогичный дару Моше (Бемидбар, 11:17). Более того, они должны были составить костяк нарождавшегося государственного аппарата, если верить РАШИ – то именно карательных его органов "Поставь им условие, чтобы взяли на себя заботы о моих сыновьях, которые непокорны и причиняют беспокойство" (РАШИ, там же). И тем не менее, в отличие от своих семидесяти коллег, они предпочли сами стать непокорными и причинять беспокойство Моше. Комментаторы спорят об их истинных мотивах Некоторые изображают их образчиками истиной скромности (Бемидбар Раба, 15:19), некоторые считают, что им просто хотелось сначала понаблюдать со стороны за своими семьюдесятью пророчествующими собратьями, и лишь за тем принять эту нетривиальную миссию на себя. Мне лично кажется, что в них взыграл тот иррациональный инстинкт всякого диссидента, который, в свое время, прекрасно сформулировал Марат, когда его попросили принять участие в какой-то коллективной манифестации членов Конвента: "Только гуси ходят стадом". Семьдесят пророков хором вещают в "огороженном пространстве"? Ну уж нет, увольте нас от такого удовольствия.

Реакция Йошуа бин Нуна на такое поведение вполне характерна для "первого зама" всех эпох и культур: "Да посади их, и вся недолга!" (11:28). Для той эпохи тюремное заключение было вообще-то наиболее нехарактерным методом искоренения диссидентства, да и сам глагол כלאם встречается в ТАНАХе только один раз, поэтому о точном его значении можно поспорить. Но, в любом случае, речь идет о той или иной форме ограничения и пресечения.

Сложнее понять реакцию Моше, который в других эпизодах (Золотой Телец, Корах) отнюдь не проявлял мягкотелости. Для него, на сей раз, лучший способ борьбы с пророками-диссидентами состоит не в тех или иных ограничениях, а в том, чтобы дать пророческий дар всем сынам Израиля, без исключения. Интересна и реплика Моше, адресованная Йегошуа: המקנא אתה לי. По контексту принято переводить "Ревнуешь ли ты за меня?", хотя по пшату явно следует читать "Ревнуешь ли ты ко мне?". Косвенное подтверждение именно такой трактовки дает и один из мидрашей: "Заточи их в темницу, потому что они пророчествовали: Моше умрет, а Йегошуа приведет Израэль в Землю ] Израиля[" (Сифрей, Санхедрин 17А, приводится у РАШИ). Иными словами, преждевременное предсказание смены лидера вызывает известное раздражение у того, кто давно объявлен "приемником": мы все знаем, что ждать уже недолго осталось, но зачем же так сразу и вслух!

Итак, Моше не видит никаких оснований для санкций по отношению к непокорным. В отличие от Йегошуа, он к ним совершенно не ревнует, что, само по себе, весьма удивительно. Задолго до Зигмунда Фрейда мудрецы Талмуда знали, что ревность – одна из самых универсальных человеческих эмоций. Но они знали кое-что другое: "Ко всем ревнует человек, кроме своего сына и своего ученика" (Санхедрин, 105В). Похоже, что Моше, по крайней мере, в этом эпизоде, и впрямь воспринимал весь народ Израиля как своих детей и своих учеников.

По какой-то ассоциации историяЭльдада и Медада напомнила мне недавнее решение Дафни Лиф не баллотироваться в Кнессет. В отличие от "системных пророков" Ицика Шмули и Став Шафир, Дафни Лиф смогла показать, что прекрасная традиция "внесистемного", диссидентского пророчества пока что не забыта в Израиле. Иметь все шансы на реальное место в списке кандидатов, и остаться "вне лагеря", предоставить ста двадцати "казенным пророкам" все официальные полномочия, более того, всю гигантскую мощь официальных СМИ – для этого надо немалое мужество. Имена Эльдада и Медада сохранила на тысячелетия Книга Книг. Имя Дафни Лиф мы начинаем забывать уже сейчас, после того, как она на несколько месяцев исчезла с телеэкранов. И страдает от этого не Дафни Лиф. Страдаем мы сами, лишившись едва ли не единственного чистого и не фальшивого голоса, который всегда выделялся на фоне однообразного, синхронного и монотонного подвывания наших депутатов и СМИ. Я помню, как пару недель назад Джуди Нир-Мозес (надо сказать, не самый умный человек даже по стандартам "Решет Бэт"), интервьюировала в своей программе "Хей Джуд" Дафни Лиф, и с нарастающей долей пренебрежения и высокомерия повторяла: "Ну, знаешь, ты просто фраер! На твоем горбу эти двое въехали в Кнессет, и правильно сделали, а ты так и осталась не у дел, пустое место, ноль без палочки". Дафни Лиф пыталась что-то говорить о высших ценностях неповиновения и нонконформизма, но наша Джуд твердо помнила простой медийный секрет: не давать интервьюируемому договорить до конца ни одну фразу, хотя именно в данном случае нетривиальная мысль Дафни Лиф, очевидно, требовала известного времени для корректного изложения. Не знаю, как сами Эльдад и Медад объяснили бы свое поведение. Комментаторы ни разу не дают им "микрофон". Но думаю, что и им потребовалось бы несколько минут "непрерывного эфира", чтобы довести свою мысль до слушателей. Йегошуа, как и Джуди Нир-Мозес, могут ограничиться одной репликой, умным людям для изложения своих мыслей нужно какое-то время. Я думаю, именно в этой ситуации роль социальных СМИ особенно велика. Мы должны как-то компенсировать и нейтрализовать то "глушение" которому подвергается в мейнстримных СМИ Дафни Лиф и другие непродажные общественные активисты.