Разрываемая собственными противоречиями, не знающая, как ей лавировать между заокеанскими императивами, запросами международных банков и претензиями местного мусульманского населения, Франция близка к финансовому и культурному коллапсуВозглавляемое Франсуа Олландом государство все меньше похоже на ту Францию, о которой до сих пор было принято говорить с должной долей уважения – как и подобает говорить о стране Хлодвига, Жанны д’Арк, Людовика XIV, Клемансо и де Голля.

"Над пропастью скользя и не дыша…" Одной этой фразы достаточно, чтобы описать то общее состояние, в которое загнала себя республика Олланда. Сложно говорить о крахе Олланда, не обращая свой взгляд в прошлое, не объяснив, как и почему Франция оказалась в столь незавидном положении.

Принято не без основания считать, что несчастья Франции начались с кончины генерала де Голля, политика которого была неуклонно и последовательно направлена на укрепление суверенного статуса страны. Вполне понятно его "трепетное" отношение к Роберу Шуману, которого он не стеснялся называть "фрицем". Да, генерал недолюбливал косвенного вдохновителя ЕС, полагая, что этот лотарингец – пешка оперившихся после войны Соединенных Штатов.

Можно сколько угодно говорить о ценностном стержне ЕС, доказывая с пеной у рта, что принцип его создания зиждется на понятии экономической солидарности, на противопоставлении Старой Европы Штатам. Достоверно известно, что Шуман был лоялен англосаксонскому капиталистическому лобби, одной из ипостасей которого является НАТО.

Де Голль, по сути, выгнал НАТО с территории Франции и отправил целый корабль долларов в сторону Америки, потребовав в обмен якобы равноценное зеленой бумаге золото. Франция восстановила свой суверенитет, обособившись от влияния чужеродной идеологии, а главное, от гегемонии банков. Дальше время как будто ускоряется, а стрелки хаотически сбиваются.

Де Голля сменяет Жорж Помпиду, чья линия постепенно отклоняется от благотворного для страны голлистского курса, подготавливая либеральную линию жискардизма. В 1974 году подписывается так называемый закон Ротшильда, обязывающий Францию брать займы на финансовых рынках под все более и более высокие проценты. Дальнейшее слияние депозитных банков с остальными наряду с решительной либерализацией биржи направляют Францию в глубочайшую экономическую пропасть.

Просчиталась Франция и в отношении избранной ею миграционной политики. Она рассчитывала получить рабов, не помнивших ничего, кроме своего колониального прошлого. В итоге и эти предполагаемые рабы восстали, начав навязывать приемной стране собственные культурные критерии. Казалось бы, кульминация процесса, ставшего явным при Франсуа Миттеране, должна была прийтись на период правления Жака Ширака. В крайнем случае, разочаровавшего всех и вся Саркози. Но не тут-то было. То, что происходит сейчас, при социалисте Олланде, не вписывается в предполагаемые доселе сценарии.

Протестная волна, окатившая Францию в минувшее воскресенье, самым наглядным образом характеризует всю нелепость проводимой Олландом политики. Французское большинство – не элита, не церковные фанатики – а именно самое разношерстное большинство требует не принимать закон, разрешающий однополые браки и усыновление детей гомосексуалистами. Но Олланд уже дал определенные обязательства меньшинству! И он, мол, не может изменить священным принципам демократии.

Выходит, что демократия, ныне царящая во Франции, понимается как власть меньшинства, а не большинства. Самый "нормальный" президент из всех существующих принимает в Елисейском дворце представителя ЛГБТ-сообщества (сообщество лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров), оправдываясь перед ним за промедления, возникшие в ходе оформления закона.

Вульгарная комедия, участником которой стал Олланд, отражает ту ситуацию, о которой не принято говорить во Франции. Речь идет, прежде всего, о финансовом тупике. С 1973 года страна выплатила 1400 миллиардов евро из 1700 миллиардов, причитающихся банкам и другим игрокам мировых финансовых рынков. Упомянутая сумма превышает 87% ВВП – есть над чем задуматься.

Ожидается, что в течение 2013 года цифра выплаченного еще возрастет. Причем мнимо паллиативный закон о налоге на богатство в размере 75% от годового дохода, превышающего миллион евро, лишний раз подтверждает чрезвычайную поверхностность принимаемых мер. Вместо того чтобы попытаться отделаться от влияния банков, то есть с минимальными потерями выйти из зоны евро, вернуться в колею голлизма, взвинчиваются налоги, поддерживаются такие бесперспективные страны как Греция, ублажаются банковские спекулянты.

Не менее очевиден и культурный тупик, в который загнала себя Франция, приближаясь к катастрофической развязке.

Миграционный приток самым печальным образом сказывается на размере зарплат, что означает для среднестатистического француза все большие трудности в содержании собственной семьи.

Поначалу ситуация выглядела примерно так: какой-нибудь нигериец бежал от нищеты в своей стране, чтобы окунуться в полунищету и непомерный труд во Франции. Однако этот условный нигериец быстро понял, что выгнать его обратно едва ли возможно – хотя бы потому, что за ним стоит мощная диаспора, которую социалисты готовы опекать вопреки интересам коренного населения. Поняв это, он перестал работать. Раз он безработный, а еще и без устали рожает, ему выплачивают сногсшибательное пособие.

Сами же французы, будучи, надо полагать, самодостаточными единицами, не имеют и половины тех благ, которыми пользуются новые хозяева предместий. На деле Олланд заставляет их обеспечивать экономически паразитарную часть населения. Бедные слои погружаются в еще большую бедность, средние слои работают как проклятые, чтобы удержаться на плаву.

Возникает ситуация латентного конфликта, который пытаются приглушить усилиями полиции. Но ведь и на обеспечение безопасности выделяются баснословные деньги. За социальными трениями подтягиваются идеологические распри, поддерживаемые политикой пресмыкательства Олланда перед местными мусульманскими общинами.

В-третьих, нелепость проводимой Олландом политики на Ближнем Востоке (а теперь уже и в Африке) продолжает, если не усиливает проамериканскую линию прежнего президента Николя Саркози. Нынешний хозяин Елисейского дворца лишь безропотно пожинает плоды того, что было посеяно его предшественником. Вторжение в Мали, если ограничиться одним примером, напрямую обусловлено ликвидацией режима ливийского лидера Муаммара Каддафи. Бразды правления взяли в руки туареги-сепаратисты, фактически слившиеся с местными джихадистскими группировками.

В этих условиях Олланд должен был бы заблаговременно нанести удар, а не занимать выжидательную позицию. Итог: остановить строительство нового исламистского государства теперь крайне затруднительно, если вообще возможно, а последствия для Франции могут быть самыми плачевными. Впрочем, и политика невмешательства тоже чревата проблемами, поскольку мощная малийская диаспора во Франции попросту не даст Олланду закрыть глаза на происходящее. И опять же, вряд ли правительству Олланда удастся избежать еще большей радикализации местных исламистских общин, уже и без того закусивших удила.

Понятно, что не стоит "навешивать" на Олланда все те "грехи", которые ему одному просто не под силу было бы совершить. Важно понять, что он – всего лишь пешка, ставшая президентом не по своей воле, а по велению определенной олигархической элиты, не знавшей, кого ей выдвинуть вместо скомпрометированного сексуальным скандалом в Америке Доминика Стросс-Кана.

Франсуаза Компуэн