Всю неделю, пока обсуждалась сделка по обмену Шалита, я себе задавал вопрос: как бы я проголосовал, оказавшись в шкуре министра. Перебирая все известные вам аргументы «за» и «против», честно говорю: не знаю. Скажу больше, это огромное облегчение для обывателя, что не ему пришлось решать судьбу человека в рамках какого-то референдума.

Даже представить не могу себе, как дальше жить с таким грузом ответственности. Смотреть в глаза родным погибшего или похищенного очередного мальчика-солдата, если голосовали «за». А если бы нас набралось большинство из тех, кто «против», как смогли бы мы выдержать взгляд Ноама Шалита?

«Израильтяне реагируют на освобождение Гилада Шалита так же, как они ведут себя в обычной жизни – хотят съесть пирог и не платить за него, слетать за границу и не получить счет в конце месяца», - прокомментировала журналистка 1-го канала израильского телевидения Аяла Хасон результаты первого опроса общественного мнения после возвращения Гилада Шалита. «Или купить и платить через полгода кредитной карточкой», - добавил ведущий программы «Мабат».

Ну, действительно, 88 процентов коренных израильтян поддержали обмен, и при этом 63 процента считают цену непомерно высокой, решительное большинство уверено, что уровень нашей безопасности теперь драматически понижен, а еще 82 процента убеждено, что сделка усилит мотивацию ХАМАСа. И, наконец, 67 процентов респондентов предрекают новую волну террора.

На русской улице все наоборот. Только 24 процента моих дважды земляков поддержали сделку на предложенных условиях и 81% русскоязычных полагают, что ХАМАС выиграл, а Израиль проиграл. Категоричность суждений меня даже испугала: более 64% заявили, что голосовали бы против, будучи членами правительства. Я им завидую: им все ясно.Разбирать ментальные коды коренных израильтян не берусь, двадцати лет пребывания в стране все-таки для этого маловато, но голосование «русских» министров дает почву для раздумий. Аргументы Либермана пока слушаю – принимаю, позиция Софы Ландвер тоже прозрачная: она женщина, мать взрослой дочери и бабушка, возглавляет самое милосердное министерство – абсорбции. Бросить камень в Стаса Мисежникова, который, как и Ландвер, поддержал Нетаниягу, рука не поднимается.

Можно, конечно, пойти по пути Евгения Сатановского и заявить, что Биби решил надуть шаткий свой рейтинг, а вот министры в лице Буги Яалона, Узи Ландау и Авигдора Либермана по-настоящему понимают опасность террора, специалисты-профи.

А руководители ШАБАКа и «Моссада» кто? Политические интересанты-марионетки? Да и рейтинг премьера не пострадал после палаточных протестов и массового увольнения интернов.

Ежели дальше углубляться в занимательную конспирологию (а таких публикаций было немало), то легко дойти до утверждения, что кампания по освобождению Шалита была организована на арабские деньги. Ивета можно заподозрить в двойной игре: они с Ландау стоят как стена, вернее, правее стенки, а Ландвер и Мисежников, в свою очередь, подпирают коалицию.

Чего я, к удивлению своему, пока не обнаружил в СМИ, так это обвинений русской улицы в дремучей правизне. Хотя они, возможно, появятся. У меня на то есть резон: стал немым свидетелем жаркого и показательного спора. Надо сказать, что в моем рамат-ганском автобусе ездит довольно интеллигентная публика, и такие горячие дискуссии в общественном транспорте здесь достаточно редки.

На противника заключения сделки накинулись сразу три оппонента, судя по градусу, спорили они уже не одну остановку, но «правый» отчаянно отбивался, и тогда ему в запале крикнули: «Ты еще русских спроси!»

И тут они соскочили с темы Шалита и пришли к единодушному мнению, что из-за русских страна стала другой, и не было бы никакого Ликуда и этой правой коалиции у власти, и мир бы мы давно заключили.

«Правый» возразил, что он знает очень приличную русскую семью, и это прозвучало так, как в СССР говорили: «Хороший парень, хоть и еврей». Тут я не выдержал и гнусно заржал, благо мне выходить.

Страна действительно стала другой, и я их огорчение могу понять. Начиналось, в общем-то, почти прилично, в рамках правил. Они долго держали для нас пустой стул на пасхальном седере, и мы скромно присели на краешек. Квартиры по несусветным ценам нам сдали, в городах, как в Ашдоде или некогда захолустном Ашкелоне, началось грандиозное строительство, под алию открывались фирмы, теплицы, курсы. Вечером после шабата толпы новоселов брели щупать матрасы, смотреть мебель, заказывать электротовары или посидеть-помечтать на нейлоновых чехлах в новеньком «Даятсу-аплауз», выставленном в автомобильном агентстве.

Мы учились и подтверждали свои дипломы. Какие там протесты интернов - наши врачи были готовы работать даром, только дайте сдать экзамен. В больничных кассах очереди рассосались, на заводах и стройках русский акцент на какое-то время сменил арабский. Я учитель, я инженер, согласен на полставки, на должность помощника, техника, возьмите меня!

Уровень притязаний – минимальный, работоспособность – адовая, и при этом страстное желание сеять разумное, доброе, вечное, поднимать провинцию, которую нынче тоже не узнать.

Но статус-кво никто из приезжих не нарушал, потому как кто ж им дасть! Напряжение между сефардскими и русскими массами практически улетучилось по мере трудоустройства последних на ступеньку белых, пусть и не кружевных, воротничков, а до фасонов бутиков нам еще долго тянуться. Врачами стали - а заведующими отделений? В боевых частях отслужили, офицерами стали - а генералами? Адвокатами, но не судьями, банковскими служащими, но не управляющими банков, учителями, но, за редчайшим исключением, не директорами школ. Аналогичная ситуация - в полиции и в других сферах. На госслужбе русских по-прежнему мизер, и они не на руководящих постах.И только в политике случился очевидный прорыв. Это единственное место, откуда русских отчетливо слышно и они уже что-то решают.

Пока мы наблюдаем некие десанты как результаты этого прорыва. Автодорожную компанию «Маца» с блистательной командой русских инженеров, которую вывел на уровень XXI века Алекс Вижницер. Выстроил - и пошел поднимать «Мекорот». Это плоды пребывания Либермана на посту министра транспорта и инфраструктуры. И дороги у нас приличные, и опреснительные установки по всему миру строим, и Кинерет потихоньку наполняем, красная отметка исчезла с первых полос газет.Наблюдаем некие кадровые перестановки в посольских назначениях (Анна Азари, следом Дорит Голендер), то бишь, в святая святых израильской элиты.

Много русских Щаранский устроил на работу? Я вторую неделю вспоминаю в статьях Юру Штерна, который пришел в НДИ с программой создания русского резерва специалистов для госсектора. Не нужно брать мосты и вокзалы, кадры решают все.

У иракских евреев с момента репатриации существует фонд помощи одаренным детям. В условиях нищеты и нужды они начали растить свою элиту.

Израильская соль земли элитой и сильна, и та костьми ляжет, чтобы не допустить туда чужаков-конкурентов.

Когда русские протестно голосовали за Рабина, Барака, Шарона, Лапида, Ливни, Нетаниягу, они только укрепляли чужую элиту. Неудачный политик в конечном итоге расплачивается забвением, избиратель – собственной жизнью и жизнью своих детей. Коллективное бессознательное обходится дорого. Я не виню исключительно русских. Золотая молодежь ради хохмы в свое время проголосовала за партию пенсионеров. Сабры и олим, возмущенные религиозным диктатом, столь же протестно поддержали Томи Лапида. Кто снял пенку с этого волеизъявления? Ариэль Шарон со своим сомнительным размежеванием.

Возвращаясь к условиям сделки по освобождению Гилада Шалита, не рискну утверждать, что мы эту тему проехали. Когда отзвучат фанфары, неминуемо наступит довольно противное похмелье. И, возможно, страна дозреет до референдума по поводу цены подобных сделок. Я не становлюсь на чью-либо сторону, но есть масса стран, где аналогичные обмены заложников законодательно запрещены. Через год-другой без эмоционального надрыва можно будет принять такое решение и говорить о примате закона. Даже если он суров…