Лишь теперь, после того, как он завершил свой путь страданий, после того, как он принял на себя все удары, после того, как он проглотил все унижения, после всех своих метаний, после того, как он опозорил себя всеми доступными способами, только теперь премьер-министр Биньямин Нетаниягу, человек, которого престижный американский еженедельник назвал "Царем Израиля", испугался по-настоящему и впал в столь характерную (и ожидаемую) для него панику.

В первый день новой рабочей недели он созвал срочное заседание фракции Ликуда и начал лихорадочно выяснять, удастся ли ему собрать необходимое число депутатских голосов, чтобы утвердить отчет Плеснера - без Либермана и ШАС.

За все те месяцы, которые прошли с момента отмены Закона Таля, этот лидер даже не подумал взять на себя бремя лидерства. Совершить поступок. Принять решение. Сделать то, что правильно и необходимо для государства. Ведь это так просто, так верно. Подобный шаг напрашивается сам собой. Не нужно быть гением, чтобы осознать это. Но любые соображения такого рода напрочь отсутствуют в стандартном политическом меню Нетаниягу.

Все его министры, без исключения, говорят о том, что Нетаниягу неизменно следует одним и тем же маршрутом: ссорится со всеми покупателями, полагается на продавцов, торгуется, платит самую высокую цену, изгоняется из супермаркета и в итоге узнает, что приобрел самый плохой, испорченный товар. Это именно то, что происходит сейчас. Нам всем следует молиться изо всех сил и надеяться, что атака на Иран спланирована иначе.

На площади возле музея Израиля, на исходе минувшей субботы, собрался старый Израиль. Там не было праведного гнева, который затопил улицы страны прошлым летом. Не было энтузиазма, не было огня. Там была усталость. Там было разочарование. Потеря доверия. Бывший глава ШАБАКа Юваль Дискин, в порыве откровения, сказал, что он порой теряет надежду, перестает верить в то, что это место все еще возможно изменить к лучшему. Дискин говорил о прогнившем руководстве. Поверьте ему – уж он-то знаает, о чем говорит.

Его выступление было убедительным, подлинным, смелым. Он колебался прежде, чем решил выступить. Но все-таки пошел на этот шаг. Дискин продемонстрировал главное отличие между ним и его другом, бывшим начальником генштаба ЦАХАЛа Габи Ашкенази, который колебался, сомневался и, в конце концов, решил не выступать перед участниками митинга. Ашкенази – осторожный человек, он заботится о своем имидже, о своей репутации. В его пользу говорит то, что в самом конце он все же решился подняться на сцену и поприветствовать участников акции.

Ашкенази был первым, кто начал разрабатывать новую систему призыва, при которой нет более обязательной службы, а есть обязанность служить. Каждый молодой человек, которому исполнилось 18 лет, обязан прибыть в призывной пункт (виртуальный или реальный). И только армия будет решать, подходит ей этот призывник или нет. Только армия. Все, кто не подходят для военной службы, будут выполнять иные функции – на благо общества и государства. Может быть, мы еще доживем до реализации этой идеи. Если это случится относительно скоро, еще в наши дни, то субботняя демонстрация действительно имела смысл.

Бен Каспит, "Маарив"