Все уже так привыкли, что Биньямин Нетаниягу побеждает на выборах, что легко упустить из внимания огромное значение победы, одержанной им 9 апреля. Когда в 1999 году Нетаниягу проиграл Эхуду Бараку - последний раз, когда он потерпел такое поражение, - Партия труда ("Авода") набрала 26 мандатов. По результатам выборов этого года у "Аводы" 6 мандатов. Уже 18 лет в стране не было премьер‑министра из этой партии. За последнее десятилетие правления Нетаниягу - это самый долгий срок пребывания одного человека на этом посту в истории страны - Биби ни много ни мало изменил имидж израильского политического истеблишмента. И вот 9 апреля он сокрушил и его тоже. 

Раньше серьезные угрозы для Нетаниягу исходили от партий "Байт Йеуди" ("Еврейский дом") и "Исраэль Бейтену" ("Наш дом - Израиль"). "Еврейский дом" ранее возглавлял Нафтали Беннет, который в 2006–2008 годах занимал пост главы избирательного штаба Нетаниягу, и Айелет Шакед, работавшая в те же годы начальником канцелярии Нетаниягу. Ее неоднократно называли наиболее вероятной преемницей Нетаниягу. В этом году Беннет и Шакед вышли из "Еврейского дома" и основали собственную партию "Новые правые" - этой партии не удалось преодолеть электоральный барьер и пройти в кнессет. Они оказались за бортом. 

Во главе "Исраэль Бейтену" стоит жутковатый Авигдор Либерман. До ноября 2018 года он занимал у Нетаниягу кресло министра обороны. Он был генеральным секретарем "Ликуда", когда двадцать лет назад Биби возглавил правительство, и генеральным директором администрации премьер‑министра при Нетаниягу в 1996 и 1997 годах. 

Лидер другой правоцентристской партии, "Кулану", - Моше Кахлон - министр финансов Нетаниягу, много лет состоял в "Ликуде"" и вышел из него в 2014 году, чтобы попытать счастья в собственной партии. "Кулану" потеряла шесть мест. Один из ее основателей, Ави Габай, в 2015 году назначенный Нетаниягу министром по охране окружающей среды, через год перешел в "Аводу", победил на праймериз в этой партии, и под его руководством она потерпела сокрушительное поражение в апреле. 

Главным соперником Нетаниягу стала новая партия, которая называет себя "Бело‑голубыми" ("Кахоль Лаван"). Одним из самых известных ее лидеров был Моше Яалон, последний министр обороны в правительстве Нетаниягу и опытный законодатель от "Ликуда". Политическую платформу партии можно в двух словах описать как "Ликуд минус Биби". В итоге "Ликуд" получил на этих выборах на шесть мест, то есть на 20% больше, чем на прошлых. Похоже, что "Ликуд" плюс Биби удачливее сегодня, чем три с половиной года назад. 

Переизбрание Нетаниягу оказалось под вопросом, когда всего за месяц до выборов генеральный прокурор объявил, что собирается предъявить Нетаниягу обвинения в мошенничестве, взятках и обмане доверия. Этого человека зовут Авихай Мандельблит; он стал генеральным прокурором в 2013 году, а до этого был секретарем правительства Нетаниягу. 

Все израильские политики, кроме левых, были когда‑то в одних окопах с Нетаниягу - и многие из них вышли их этих окопов, чтобы противостоять ему. А он, кажется, сейчас сильнее чем когда‑либо, по крайней мере в электоральном смысле.

В Израиле его часто называют Царем Биби. В декабре 2016 года эта кличка получила физическое воплощение в большой золотой статуе премьер‑министра, которую использовали в сатирической художественной войне на тель‑авивской площади Рабина. Но кто хоть когда‑нибудь слышал о монархе, которому приходится раз за разом выигрывать открытые демократические выборы, чтобы оставаться у власти? Так себе царь. И все же Нетаниягу находится у власти уже 10 лет. Средняя продолжительность пребывания израильского премьер‑министра на этом посту составляет четыре года. И на этот средний показатель влияют шестилетняя и семилетняя каденции отца‑основателя государства - Давида Бен‑Гуриона, который в течение всей своей политической карьеры возглавлял фактически однопартийное государство. 

Самый яркий признак влияния Нетаниягу - триумф ревизионистского сионизма, ведь Биби пересекает финишную прямую, держа в руках эстафетную палочку, полученную от Менахема Бегина, которому ее, в свою очередь, передал теоретик сионизма и политик Владимир Жаботинский, умерший в 1940 году. Когда западные левые говорят, что у них проблема не с израильским народом, а только с Нетаниягу, это звучит фальшиво: израильтяне могут не отождествлять себя лично с Биби (и даже не любить его), но политическая идентичность их страны уже десять лет неразрывно связана с этим премьер‑министром. Придерживающаяся левых взглядов писательница Дорит Рабиньян рассказала читателям New York Times, что Израиль после Нетаниягу будет чувствовать себя "осиротевшим" и даже она до какой‑то степени разделяет это ощущение: "Меня это беспокоит, хотя в то же время я надеюсь на это". Рабиньян вовсе не скрытая правая: в 2017 году, будучи министром образования в кабинете Нетаниягу, Беннет исключил роман Рабиньян, где рассказывается история любви между израильтянкой и палестинцем, из школьной программы. (Глупое решение: книга рассказывает о конфликте, и никакого смешанного брака в сюжете нет.) Но даже Рабиньян признает, что ее страшит будущее после Биби. 

И она не одинока. За несколько месяцев перед выборами израильтяне приняли участие в десятках опросов по поводу того, кого они хотели бы видеть премьер‑министром. Почти всегда первой кандидатурой был Нетаниягу, часто даже с большим отрывом, хотя его партия шла ноздря в ноздрю с "Бело‑голубыми". 

Почему? Все просто. Он достаточно долго находится у власти, чтобы его политика принесла результаты. "Премьер‑министр начал нынешний срок у власти в 2009 году, и некоторые экономисты называют прошедшие с тех пор годы золотым десятилетием, - говорилось в предвыборной статье в Financial Times. - Безработица достигла рекордно низкой отметки, доходы взлетели до рекордной высоты, с дефицитом бюджета почти удалось справиться, а израильские технологии могут похвастаться потрясающими историями многомиллиардных сделок и привлечением десятков миллионов долларов иностранных инвестиций в сектор высоких зарплат… По сравнению с восьмидесятыми годами, когда Израиль страдал от гиперинфляции и ему пришлось перейти на новую валюту, сейчас израильтяне живут в эру, которую ОЭСР недавно назвала “примечательной”". 

 

Нетаниягу поддерживает безопасность Израиля, избегая больших войн и давая экономике возможность работать, как часы. При нем США признали Иерусалим столицей Израиля и израильский суверенитет над Голанскими высотами, разорвав заключенную Бараком Обамой сделку с Ираном, которая узаконивала гегемонию Ирана на территории, прилегающей к границам Израиля. При всех криках об опасности, в которой якобы находится демократия в стране, Израиль "в действительности движется в демократическом направлении", как написал в феврале на сайте Bloomberg Зеэв Хафец, бывший помощник Менахема Бегина. Он указал на последний отчет Израильского института демократии, подготовленный Тамар Херман: Херман "учитывала 13 международных индексов демократии и пришла к выводу, что положение в Израиле совсем неплохо по сравнению с другими либеральными демократиями. По сравнению с 2010 годом у нас существенно расширились права ЛГБТ и права женщин, - отмечает она. - С тех пор как Нетаниягу пришел к власти, Израиль поднялся на семь мест в рейтинге демократий по версии аналитиков журнала Economist". 

А что с другой жалобой, что Израиль Нетаниягу "изолирован" на мировой арене? Намеки на это поступали со стороны администрации Обамы, которая пыталась усилить эту изоляцию. Нетаниягу в этом отношении повел себя не лучшим образом: его решение принять приглашение произнести речь на совместном заседании конгресса с осуждением внешнеполитических целей действующего президента было тактической ошибкой. Но такие провалы - скорее исключения. В октябре Нетаниягу принял приглашение посетить Оман; в феврале он встретился с министром иностранных дел Омана в Варшаве. Говорят также, что Нетаниягу тайно встречался с министром иностранных дел Марокко. Его дружба с индийским премьером Нарендрой Моди, крепнущие связи с Китаем и несколько более спорные альянсы с националистическими лидерами Венгрии, Польши и Бразилии - не говоря уже о вынужденных отношениях с Владимиром Путиным - все это опровергает идею, что он ведет страну к изоляции. А в долгосрочной перспективе самым значительным его достижением на международной арене может оказаться секретное сотрудничество между Израилем и Саудовской Аравией, следы которого виды и в публичной сфере. 

"Ошибался ли хоть раз г‑н Нетаниягу в вопросах безопасности? - задавался вопросом Шмуэль Рознер в New York Times после выборов. - На самом деле многие израильтяне затруднятся привести пример". Отказ Нетаниягу от "идей, лежащих в основе мирного процесса, считается теперь в Израиле проявлением здравомыслия - с этим соглашаются и политические противники Нетаниягу". Рознер также признает правоту Нетаниягу, который выражал обеспокоенность ядерной угрозой, исходящей от Ирана, привлек к этому внимание всего мира и заставил международную общественность отреагировать на нее - за это ему отдают должное даже сторонники ядерной сделки. 

Список Рознера неполный. Когда во времена Рейгана Нетаниягу работал в израильском посольстве в Вашингтоне, он способствовал тому, что госсекретарь Джордж Шульц стал активнее выступать за борьбу с международным терроризмом, чему изо всех сил противились режимы, поддерживавшие террористов. Почти за 20 лет до 11 сентября первая американская антитеррористическая война была начата частично по инициативе Биньямина Нетаниягу. В глобальную политику он впервые вошел во время конференции по вопросу о массивных террористических угрозах, которую проводил в Иерусалиме в 1979 году. Институт Йонатана - группа, которую он основал вскоре после гибели его брата Йони во время героической операции в Энтеббе в 1976 году. 

Недавнее сближение Нетаниягу с популистскими лидерами Восточной и Центральной Европы объяснить гораздо сложнее, и оно выглядит более рискованно, но и оно является результатом тенденции, которую предвидел Биби. Его идея состояла в том, что мирный Ближний Восток будет построен по модели Европы после холодной войны. "Мы берем пример с мирного процесса между Востоком и Западом в Европе", - заявил Нетаниягу в декабре 1996 года на конференции Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе - это было еще в первый год его первого премьерского срока. Хельсинкский процесс стал источником трех уроков для Ближнего Востока. Во‑первых, "демократия должна базироваться на общепринятых фундаментальных нормах". Во‑вторых, "чем шире мир, тем шире достигнутая безопасность. Чтобы мир и безопасность стали фактом в Европе, ей пришлось распространиться от Атлантики до Уральских гор". И в‑третьих, "лидеры Востока и Запада могли “выражать резкое несогласие друг с другом”, но они “не ставили никаких условий для продолжения диалога”". 

Это был предварительный взгляд на подход Нетаниягу к переговорам, но тут было и еще кое‑что: демонстрация его всестороннего видения будущего Израиля. Сближение с саудовцами так же важно для идеального состояния, которое наступит по завершении арабо‑израильского конфликта, как если бы оно происходило непосредственно на границе Израиля. Это означает, что Нетаниягу обещал быть чем‑то вроде внешнеполитического универсала. В конце концов, если вы хотите мира от Средиземноморья до Оманского залива, вы должны понимать политику и культуру стран, расположенных между ними. И если этот план должен основываться на программе, принесшей мир в Европе, то стоит держать руку на пульсе всего, происходящего между Лиссабоном и Москвой. 

Ошибкой было бы помещать Нетаниягу в одну категорию с лидерами "сильной руки", подхватившими правую волну в Европе. Но будет правильно говорить, что он научился говорить на их языке и укрепил отношения с людьми, часть из которых воплощает авангард опасного национализма XXI века. "Только глядя из Иерусалима, наблюдая за его визитами и его гостями, видно, какого успеха добился Биби, - отмечал Бен Джуда в Atlantic. - Никогда раньше у лидеров России, Бразилии, Индии, Саудовской Аравии, Филиппин, а теперь и Италии не было таких прочных связей с Израилем. Никогда раньше лидер, сидящий в Иерусалиме, не казался им настолько необходимой фигурой для достижения их собственных целей". 

Нетаниягу долго учился этому. А как насчет тех, кто хочет прийти ему на смену? Это вопрос, который заставляет израильтян, не согласных с Нетаниягу, дважды подумать, прежде чем проголосовать против него. Можно сказать человеку, который жонглирует горящими бензопилами, что он сильно рискует, но вы же не настолько сошли с ума и не хотите, чтобы он ушел, пока они еще в воздухе. 

Такой же баланс поддерживает Нетаниягу и внутри страны. Среди идеологических правых он всегда был немного аутсайдером. Прагматик, а не идеолог, Биби замедлил рост поселений с 2009 до 2014 года, доведя его до 20‑летнего минимума. Он с большой осторожностью посылает армию в бой. Он избегает рисков, и это сводит с ума сторонников мирного процесса. Превыше всего Биби ценит стабильность. У него нет настоящего идеологического дома, и он сделал своим домом кабинет премьер‑министра. Когда Нетаниягу в конце концов покинет этот кабинет, он окажется в затруднительном положении, но многие левые, не говоря уже о правых, боятся, что почувствуют себя "осиротевшими". Критики и оппоненты Нетаниягу, ощущая тесную связь, которая существует между избирателем и премьер‑министром, настаивают, что Биби нельзя называть "незаменимым человеком" для страны. Может быть, это и верно. Но совсем не так верно, как было раньше.

Сет Мандель, How Bibi Did It